Все новости
Литературная беседка
14 Декабря 2018, 16:36

Я простил тебя, мам

Рассказ Анастасии Васильевой

Многие женщины почему-то думают, что родить ребёнка и стать
матерью - одно и то же. С тем же успехом можно было бы сказать, что
одно и то же - иметь рояль и быть пианистом.
С. Харрис.
Ваня Сладков или Ванюшка, как любили называть его «вторые
мамы», восемь лет жил в детском доме. Когда ему было семь, отец
пропал без вести. Три года безрезультатных поисков совсем выбили из
колеи супругу. Не смогла она пережить горе, стала систематически
выпивать, после уходить в запои, в итоге – предала сына, написала от него
отказную. Так он и угодил сначала в социальный приют, потом
в детский дом.
Ребенок оказался смышленым, не хулиганил, слушался учителей и
всегда с желанием выполнял домашнее задание.
- И за что с ним так обошлась горе-мамаша? – удивлялись
воспитатели. – Умненький, добрый и приветливый, а какой
симпатичный - с большими черными, как ночь, глазами и смешными
кудряшками.
Став взрослее, в выходные дни, закутавшись в теплое одеяло, он
любил мечтать о светлом будущем: представлял, как купит большой
вкусный торт и съест его целиком, а не кусочек, как дают в детдоме по
праздникам.
- Вот заработаю много денег, - говорил друзьям Ваня, - возьму самую-
самую «крутую» машину. А когда найду маму, спою ей песню,
которую учили с ней еще в первом классе, а потом и с педагогом
Ольгой Викторовной пели на утреннике: «Как хорошо, что есть на
свете мама, как хорошо, что есть у мамы я! Людей прекрасных вижу
постоянно, но мама всех милее для меня!»
Конечно, Ванечка знал, что и другие дети скучают по маме и папе -
«отказники» и те, у кого они спившиеся алкоголики, лишенные
родительских прав. А в глубине души верил, что у него все будет не
как у всех, по-другому.
Мать несколько раз вспоминала о существовании сына. Спустя год
впервые пришла проведать, нетрезвая, с маленькой шоколадкой.
Плакала, божилась, что вот-вот утрясет все дела, и наладится их быт,
заживут, как прежде, дружно и счастливо. А мальчик все ждал и
надеялся, что проснется утром, а она у постели стоит, им любуется. Да
нет, не екнуло ее сердце при первой встрече, не задрожала и при
второй, третьей…. Каждый раз приходила неопрятно одетой и
растрепанной. У Ванечки после встреч случались нервные срывы, он
плакал и даже несколько раз сбегал.
С годами стал презирать ее и стесняться. После окончания школы
отслужил в армии, вернулся в родной город, поступил на вечернее
отделение в университет, устроился на завод. Жизнь стала
налаживаться - работа пришлась по душе, коллектив оказался
дружным. О матери же предательнице никогда не забывал.
Испытывая порою чувство усталости и беспомощности, ему,
двадцатилетнему возмужавшему парню, не хватало сил, чтобы взять и
совсем отказаться от иллюзии семейной жизни. Долгими зимними
вечерами в заводском общежитии, прячась, как и раньше, под теплое
одеяло, он вспоминал визиты матери в детский дом. Но чаще в памяти
всплывали добрые и лучистые какого-то удивительного василькового
цвета глаза той, которая никогда не предавала, заботилась, когда он
болел и грустил, помогала встать на ноги и добиться чего-то в жизни -
глаза Ольги Викторовны – женщины со спокойным и терпеливым
характером. Она часто угощала мальчишку вкусностями, приносила
различные настольные игры и всегда уговаривала его забыть обиду:
-Ванюш, мама приходила…..
На что он молчал, пряча заплаканные глаза.
- Любит она тебя, ни на минуту не забывает твои глазенки и
кудряшки. И образ жизни свой изменила. Посмотри, сколько гостинцев
принесла, - будто убеждая его простить мать.
В ответ же парнишка твердил, что она – предательница, и он ее не
любит.
Не забывая этого ни на минуту, Иван долго думал, готов ли взглянуть
через двенадцать лет в глаза той, кто бросил его, променяв на
бутылку?
- Готов! – однажды решил он уверенно, поспешно оделся, тихо
прикрыв дверь, направился к вокзалу. Стало светать. Еще в декабре,
три месяца назад, он выяснил, что мать его давно не пьет, работает в
сельской школе учителем, как и раньше, в те годы, когда еще был жив
папа.
У сидевшей рядом с вокзалом старушки он купил цветы - ни
шикарные лилии, ни охапку красиво упакованных роз, нет, для мамы
нужны весенние трепетные. С букетом нежных мимоз с ослепительно
жёлтыми цветками по дороге в деревню
он воображал, какая же она, «родительница». Мать представлялась ему
то истосковавшейся от одиночества, то изможденной и болезненной,
которой стакан воды подать некому, то пьющей, опустившейся на дно
человеческой жизни.
Дом № 17, в котором по рассказам знакомых, она должна проживать,
оказался закрытым, окна заколочены, забор повалившийся. По его виду
можно было сразу определить, что здесь давно никто не живет.
-Простите, - набравшись сил и переведя дух, Иван обратился к
проходившей мимо старушке. – Не подскажите, где хозяйка этого
дома?
-Так померла давно, уж полгода назад.
Сердце парня забилось с волнением. Никогда, никогда не было так
больно в груди, как сейчас. Не хочу я торт, не нужна мне самая
дорогая машина. Я бы все простил, забыл о ее предательстве, - думал
он.
В памяти всплыли слова любимой песни. А как же обещания Ольги
Викторовны, что «ты найдешь свою маму. Ведь рука, качающая
колыбель, правит миром, значит с годами и сердце твоей мамы растает,
и она обязательно в твою судьбу внесет хоть капельку доброты, сделает
ее чище и красивее».
После долгого молчания собеседница спросила:
- А ты кем Любке приходился?
-Любке? - удивился Ваня. – Здесь жила Любовь?
-Да, Любка Савина.
-Простите, а Татьяна, Татьяна Сладкова? – чуть слышно произнес он.
-А, Татьяна Алексеевна, вон ее дом, на пригорке, где березка стоит.
-Жива, значит, жива, - забыв поблагодарить старушку, Иван бросился
к указанному дому.
-А ты-то кто ей, сынок? Ведь одинокая она, - закричала та вдогонку,
но так и не получила ответа.
Как добежал, вошел в дом, Ваня не помнил. В маленькой, но светлой
и чисто убранной комнате женщина была одна – опрятная, в красивом
халате, но совсем поседевшая. Слез и объятий не было. Долго царила
тишина. Мать то и дело бросала взгляд на цветы, которые успели
завять.
-Прости, - смогла найти в себе силы женщина, чтобы произнести
одно, но очень важное слово.
Он никогда не видел столько тоски и боли в глазах. Слезы одна за другой катились по ее морщинистым щекам.
Она нервно покачивала головой и плакала, просто молча плакала...
В глазах Ивана тоже стояли слезы.
-Я простил тебя, мам, давно простил. Да из-за своей гордости не мог
сделать шаг навстречу.
Не плачь, пожалуйста. А помнишь песню?
И еле слышно он запел, обнимая самого родного человека:
- Как хорошо, что есть на свете мама, как хорошо, что есть у мамы я!
Людей прекрасных вижу постоянно, но мама всех милее для меня.
Анастасия ПЕСТЕХА.
Читайте нас: